С.П.Синельников
Смутное время 1913 — 1920 гг. глазами священника[1]
Церковная летопись, написанная священником Христо–Рождественской церкви станицы Урюпинской протоиереем Петром Протопоповым, — уникальный исторический документ, живое свидетельство эпохи. Летопись хранится среди дел и документов дореволюционного фонда 78 Государственного архива Волгоградской области, относящихся к Христо–Рождественской церкви ст. Урюпинской Хопёрского округа1.
К величайшему сожалению, сохранилась лишь вторая часть летописи, относящаяся к 1913 — 1920 гг. Начало же её с описаниями событий до 1913 г. безвозвратно утеряно, о чём в 1947 г. сделана запись в описи фонда. Можно предположить, что начало летописи относится к 1896 г.
Летопись Христо–Рождественской церкви, написанная П. Протопоповым, — очень содержательный исторический документ. Несмотря на то, что некоторые места её весьма и весьма напоминают изложение газетных патриотических статей тех лет, это совсем не умаляет значения сочинения П. Протопопова. Конечно же, воспринимать летопись следует как доверительно, так и критично. Главное, что летопись — не сухой отчёт бездушного чиновника, а живое повествование неравнодушного, болеющего и страдающего пастыря. И если суждения о России и русском народе носят часто общий характер, то общероссийские события автор непременно отражает в зеркале прихода и станицы.
Протопопов подошёл к составлению летописи не формально и довёл её до 1920 г., что само по себе уже говорит о мужестве священника — ведь фиксировать события и давать порой свою оценку гражданской войне и действиям борющихся сторон было небезопасным делом! Автор помнил о своём долге оставить честный рассказ о временах и людях бывших с ним. Причём, почти не отступая от официального стиля докладной записки (лишь в некоторых местах он позволяет себе перейти с официального языка хроникёра событий на дневниковую запись), сообщая всевозможнейшие подробности и приводя ёмкие цифровые показатели, характеризующие деятельность церкви в разные годы (денежные средства, пожертвования на храм и на благотворительные цели, число прихожан и совершаемых обрядов крещения, брака и погребения), настоятель интуитивно дозирует соотношение общероссийских событий с показом местной жизни; он понимает, что невозможно ограничиться информацией узковнутрицерковной или только жизнью прихода, поэтому отмечает как общецерковные, так и общестаничные дела.
Основу повествования Протопопова составляют, конечно же, родная церковь, приход. Протопопов затрагивает многие проповеди, церковное и общее пение, поклонение иконам и крестные ходы вокруг храмов, на площадь и к месту явления чудотворной иконы Божией Матери, посещение храма прихожанами, преподавание Закона Божиего, приходскую школу, благотворительность, ремонт и благоустройство храма. Сообщаются бесценнейшие — чудесные и необъяснимые — факты о появлении светового лика Богоматери с Младенцем на большой иконе “Явление Христа народу”, о ниспослании дождя после двухмесячной весенней засухи в 1917 г., произошедшего 9 июня, на следующий день после празднования и моления в честь чудотворной иконы 8 июня.
Но не только об этом, а и о пагубном и разлагающем влиянии зрелищ — кинематографа, азартных игр и увлечении водкой с болью пишет Протопопов.
Летопись выходит далеко за пределы внутрицерковной жизни и освещает социально–экономическое и общеполитическое положение. История церкви в эти 7 лет вписана в контекст переломной эпохи, что придаёт ещё большую ценность летописи.
Читатель невольно обратит внимание на описание 1913 г. — радужного, не предвещавшего, казалось бы, никаких грядущих катастроф: высокий урожай, активная внутрицерковная жизнь. Всё говорило о том, что пройдёт ещё несколько лет — и Россия займёт одно из достойнейших мест в мире. Русско–японская война (“холодный душ” которой отрезвил многих людей), революция 1905 г. и бесплодная деятельность первого русского парламента — Думы (заболтавшей Россию своими словопрениями) — всё это было как бы печальным недоразумением, нетипическим, случайным и огорчительным.
Но вот наступает 1914 г. Война! И вновь оценки — восторженные и радостные (небывалое доселе единение народа, массовые проявления патриотических чувств, первые победы на фронтах войны и ощутимые победы на “внутреннем фронте”: благотворительность, успешная борьба с водкой). Стоит только вдуматься в сочетание слов этого очень странного явления: “война встречена с энтузиазмом”.
И вдруг — 1915 г.: настроения и оценки резко меняются на противоположные. Первоначальный энтузиазм потух, и возникает чувство усталости от войны, разочарование. Общество теперь уже освобождается от иллюзии о скорой победе над врагом. Неожиданно вырастают и другие проблемы. Внешние по отношению к церкви события начинают изменять в худшую сторону и внутрицерковную жизнь. Священник — автор летописи это очень точно заметил: падает интерес к церкви, возникают финансовые трудности и впервые за много лет ставится вопрос о возрождении церковной жизни.
И чем ближе к 1917 г. — тем события насыщенней и трагичнее. Автору летописи всё чаще приходится выходить за рамки “церковноописательного жанра”; усложняющиеся проблемы заставляют священника отступать от своего узкого предмета — истории церкви и её прихода и приводить и объяснять факты, как бы мы назвали, “гражданской истории”. 1917 г. прочертил зловещую линию разделения между людьми по станице, по Дону, по всей России, и… началось взаимное истребление…
Начало смуты скорее надо связать с 1914 г. — со вступлением России в Первую мировую войну. Прав А. И. Солженицын, убеждавший нас в “Красном колесе”, что именно этот год — начало Катастрофы. Мало кто тогда мог предполагать, что с войной “вспыхнул запал пороховой бочки XX в., что под Россией разверзлись исторические хляби, из которых уже не выбраться”. Война очень скоро остудила патриотические “жесты” и порывы и вызвала чувство разочарования, безысходности перед приближающейся катастрофой, которая не замедлила наступить в марте 1917 г. Россию с 1914 г. затягивало в воронку противоречий, и не было никаких сил остановить это страшное кружение по спирали. Роковое и необратимое движение в жуткую глубину воронки!
Автор летописи не скрывал своего чувства осуждения виновников раскола и смуты, глашатаев “свободы” — интеллигенции кадетской, учительской. И в этом мнение Протопопова перекликалось с мыслью генерала П. Н. Краснова: “мой главный враг — интеллигенция”.
Обо всём этом пишет приходской священник — судит непредвзято, с сожалением и обидой. Летописец времени, церкви и станицы, не злобствуя, с великой болью повествует о большевизации Урюпинской, о неспособности казачьих властей противостоять приходу советов, о жестокой схватке между ними, о расколе общества на два враждующих лагеря. Символами противостояния стали земляки — большевик Селиванов и казачий офицер Дудаков.
Неправду говорят те, кто считает Россию той поры диким и бездушным пространством, где только одно насилие, угнетение, ложь. Но впадают в заблуждение и те, кто расписывает страну в добольшевистский период чуть ли не идеальным государством.
Мимо внимания автора летописи не прошло незамеченным ни одно крупное событие местной станичной — далеко не вялотекущей — жизни: пожар, “урюпинская революция”, манифестация в поддержку советской власти…
Как живущий в местности, где большинство населения занимается сельским хозяйством, автор очень естественно и гармонично в ткань повествования вплетает короткие и ёмкие характеристики погоды, сведения о дождях, об урожае и видах на урожай.
Авторское “я” зримо присутствует в летописи в проявляемых им чувствах: радости и гордости, сожаления и горечи. Чего только “между строк” не встретишь никогда, так это уныния!
Протопопов — не только истинно верующий православный человек, но и ответственный, ревностный, озабоченный делами прихода, нравственности и церкви пастырь. Он умнейший и глубоко порядочный человек. Ему чужды лицемерие, игра словами, легковесность суждений, крикливость. Протопопов — один из немногих священнослужителей станицы, который не покинул родную церковь, не оставил своё служение в ней в самое сложное время с приходами красных и мужественно перенёс все угрозы, оскорбления, обыски, неоднократные попытки расправы над ним.
Без всякого сомнения, автор обладал и литературным талантом и трезвостью взгляда.
Пётр Иванович Протопопов, 1874 г. рождения; окончил духовную семинарию; в 1913 — 1920 гг. — настоятель Христо–Рождественской церкви. Ко времени записывания по горячим следам церковной и станичной истории в 1913 г. ему было 39 лет. Возраст зрелого и сложившегося человека с устоявшимися убеждениями и ценностями. Оставляя в стороне партийно–классовые оценки, убеждения эти можно назвать православной христианской верой. По данным 1923 г., он оставался священником этой же церкви; имел деревянный дом, корову и козу. С его именем связан переход в 1922 г. Христо–Рождественского храма в обновленческую ориентацию, что, возможно, помогло церкви выжить до второй волны гонений 1929 — 1930 гг. (как и двум другим церквам ст. Урюпинской — Покровской и Вознесенскому собору). Так что П. Протопопов был “обновленцем” с дореволюционным стажем. Однако его обновленческие иллюзии были оправданы и объяснимы кризисом Церкви и приходской жизни накануне октября 1917 г. С закрытием храма в 1929 — 1930 гг. следы П. Протопопова теряются.
Христо–Рождественская церковь (Купеческая) была самой молодой в ст. Урюпинской, но, возможно, и самой богатой. Год постройки — 1863, каменная, построена “тщанием купеческой конторы”. Здание церкви размером 19 х 8 х 5 сажен на 10 колоннах, с пятью главами и одной колокольней (9 колоколов медных общим весом 543 пуда 21 ф.). Имела три престола: первый — главный, в честь Рождества Христова; второй — в приделе справа — в честь Покрова Пресвятой Богородицы; третий — в приделе слева во имя святого благоверного Великого князя Александра Невского.
(381)